Январским утром, через три дня после того, как мы покинули самый южный яхт-клуб в мире – Clun Naval de Yates Micalvi, в Пуэрто-Уильямс, Чили, – мы начинаем охоту за тем, чего в Антарктиде больше, чем где-либо, – за айсбергами. На расстоянии почти в 300 километров от берега, в темных водах Южного океана, мы обнаруживаем первую ледяную гору. Тихо и благоговейно мы подплываем к ней. Высотой айсберг больше ста метров и почти без трещин. Лед его плотный, без пузырьков воздуха, поэтому айсберг кажется голубым.

Лед здесь везде. 74-футовая палуба яхты Pelagic Australis тоже покрыта тонким слоем льда. От борта отскакивают приличные льдины – они откололись от пакового льда площадью 1 812 992 кв. км, окружающего Антарктиду каждую весну. Я был здесь уже несколько раз, но некоторые члены нашей команды видят айсберги впервые. Вооруженные фотокамерами, они напоминают детей рождественским утром.
Почти три дня мы упорно шли сквозь знаменитый пролив Дрейка и сейчас приближаемся к острову Короля Георга. В 120 км от побережья Антарктиды находятся Южные Шетландские острова. Здесь размещены около дюжины международных антарктических баз. Здесь мы хранили свои каяки во время пробного путешествия на судне National Geographic Endeavour.
Мы чувствуем себя обессиленными – из-за обязательных дежурств нам удавалось поспать только урывками, по два-три часа. Но теперь, когда мы миновали пролив Дрейка, усталость сменилась трепетом. Весь последний год каждое утро я начинал с того, что заходил с ближайшего компьютера на сайт www.polarview.aq – посмотреть, растет или сокращается количество льда, обрамляющего Антарктиду. И все равно мы не знали, что нас ждет, пока не высадились на каяках посреди Южного океана. Единственное, в чем мы были уверены, – в том, что вода будет холодная, почти точка замерзания соленой воды. И еще в том, что ветра, нисходящие с покатых плато к морю, будут свирепыми.
Наш план был простым: пройти как можно дальше к югу – на парусной лодке, каяках, пешком – пока льды не остановят нас. Это стало бы одной из самых грандиозных в истории экспедиций на байдарках.
Средняя температура на Антарктическом полуострове сейчас на 4 градуса выше, чем была 50 лет назад, – одно из самых заметных изменений климата на Земле. Быстрое потепление и связанный с ним туристический бум влияют на жизнь здесь, на самом краю Земли. Но в Антарктиде ничто не бывает простым. Любая частная экспедиция должна быть готова к чрезвычайной ситуации. Здесь нет службы 911 и нет берегового патруля. Если кто-нибудь из нас сломает ногу, нам самим придется везти его до Южной Америки, поэтому мы и наняли за $5000 в день Pelagic Australis. Нам понадобилось разрешение Государственного департамента США, Национального научного фонда и Агентства по охране окружающей среды. Подготовка заняла больше года – десятки часов с юристом, официальные разрешения, толстые, как телефонные книги. Трудоемкий процесс, но он помогает отсеять неподготовленных, вроде тех, кто хочет доехать до Южного полюса на велосипеде. Поскольку мы планировали становиться лагерем, нам пришлось заполнить больше бумаг, чем Star Princess с тремя тысячами пассажирами на борту.
В течение десяти последних лет каждый новый туристический сезон бьет рекорды. В 2007–2008 гг. большие суда доставили сюда около 40 000 пассажиров – по сравнению с парой тысяч лет назад. Цены на круизы падают, а спрос растет. Все туроператоры мира стремятся попасть на самый южный материк. Конечно, им требуется разрешение Международной ассоциации антарктических туристических операторов. Но требования ассоциации, касающиеся мест стоянок и правил поведения на берегу, носят только рекомендательный характер. Ледовый класс судна также ничем не регламентируется. Одни суда, работающие сейчас вокруг Антарктиды, раньше были паромами в Норвегии и Дании, другие – принадлежали российским ученым. Некоторые предсказывают, что в течение двух лет количество туристов удвоится.
Однако сейчас мы одни. Я стою на носу Pelagic Australis. Температура воздуха – +7 градусов. Когда мы проталкиваемся мимо льдины, я сильнее сжимаю металлическое ограждение. Железное правило при плавании в воде, близкой к нулю: упадешь в воду и ты – труп. Споткнетесь вы, поскользнетесь, потеряете равновесие или еще по какой-нибудь причине окажетесь в водах Южного океана, – просто поднимите руку и помашите на прощанье. В любом случае вы замерзнете быстрее, чем корабль развернется, чтобы подобрать вас.

ПРОГНОЗЫ НА ТАЯНИЕ

Мы впервые опускаем весла в воду пасмурным днем, примерно в 241 км от западного побережья Антарктического полуострова. Мы плывем вокруг острова Энтерпрайз. Я измеряю температуру воды: ровно -1 градус. Никто, кроме фотографа Пита МакБрайда и видеооператора Джона Армстронга, экипированных сухими и мокрыми водолазными костюмами, и не думает идти в воду. Наша команда состоит из семи искателей приключений: чилийского альпиниста Родриго Джордана, тасманийской натуралистки Фионы Стюарт; все остальные – обитатели графства Орандж. США, Калифорния, – штурман Шон Фаррел, Армстронг, МакБрайд, Чарльз и я. Следующие несколько недель мы проведем, пробираясь к югу в сделанных на заказ каяках из углепластика, кевлара и стекловолокна, специально усиленных, чтобы противостоять льду. Груженые людьми и экипировкой, они весят по три сотни килограммов. Если каяк перевернется, вернуть его в прежнее положение будет очень трудно. А на то, чтобы выбраться из воды прежде, чем сердце начнет останавливаться от холода, есть минут пять. Пользуясь тем, что море спокойное, мы обходим первый мыс в поисках выхода из пролива Герлака. Стройный ряд здешних айсбергов, отлично получающихся на фото, уже прозвали «Аллеей Кодак». Возле берега продираемся сквозь ледовую кашу. Как будто опускаешь весла в ведерко с колотым льдом, но каждый кусок размером как раз с ведро.
Каждую южную зиму вокруг континента образуется ореол изо льда. А каждую весну, когда лед тает, в океан попадают триллионы тонн пресной воды. Это – термодинамический двигатель Земли, бьющееся сердце, которое порождает океанские течения. Оно перераспределяет тепло, получаемое от Солнца, регулирует климат, поднимает планктон из более глубоких слоев океана, задает темп изменения погоды на всем земном шаре. Антарктида влияет на жизнь всех нас, но это влияние на таком уровне, что мы зачастую его не замечаем.
Составленные в 70-х прогнозы об изменении климата предсказывали, что парниковый эффект раньше и сильнее всего отразится на Антарктиде:она необитаема, здесь нет индустрии, поэтому все изменения в климате и экологии будут вызваны глобальными процессами. В 80-х ученые предсказывали, что одним из первых знаков вызванного человеком изменения климата будет раскол ледовых полей Антарктического полуострова, северной оконечности материка.
В 2002 году шельфовый ледник Ларсен-Б, весом в 500 миллиардов тонн, раскололся на тысячи айсбергов. В 2008 году от шельфового ледника Вилкинса откололся кусок площадью 414 кв. км. В течение 30 последних лет два из 10 шельфовых ледников вокруг полуострова исчезли. Еще пять потеряли от 60 до 92 процентов своего первоначального размера. Вполне возможно, что скоро весь лед на полуострове растает.
Обход острова Энтерпрайз занимает пять часов. Прибрежные льды представляют собой пугающее зрелище: одна ледяная гора на другой. Зато нам удается приблизиться к живой природе. Неподалеку резвятся горбатые киты – сначала мы слышим, а только потом видим их. Cотни пингвинов выпрыгивают и вновь плюхаются в воду. Мы останавливаемся, чтобы понаблюдать за морским леопардом, проплывающим мимо нас на льдине. Он поднимает на нас глаза, срыгивает и опять засыпает.

ЛЮДИ В ЦАРСТВЕ ЛЬДА

Мы добираемся до обломков «Гувернорен» в заливе Вильгельмины. В начале XX века это была 5500-тонная плавучая фабрика по разделке китов, сейчас из воды торчит только проржавевший нос. В 1913 году норвежцы, лучшие китобои Антарктики, производили больше 3,6 миллионов литров китового жира из более чем 550 китов. 7 января 1915-го команда затеяла вечеринку на базе, заполненной 2,6 миллионами литров жира. Все закончилось пожаром. Никто из 85 членов экипажа не погиб, фабрика была полностью разрушена. Мы проплываем над ее палубой, в прозрачной воде видны проржавевшие леера. Она напоминает нам о том, насколько рискован любой бизнес в Антарктиде.
В начале ХХI века на смену китобойному промыслу пришел туризм. Спрос резко вырос, когда владельцы больших судов вычислили оптимальные маршруты, места высадки и швартовки. Более 30 круизных судов, от маленького «Индевора» на 100 пассажиров до колоссальной Star Princess совершают рейсы из Ушуаи, Аргентина. Круизы очень разные. National Geographic Eхplorer, берущий на борт 150 пассажиров, совершает одну-две высадки на надувных «зодиаках» в день, давая пассажирам возможность пообщаться с пингвинами, посетить научную станцию и погрести на каяке. Пассажиры Star Princess наблюдают за дрейфующими айсбергами с палубы, ставя в это время на красное в казино, ведь суда, имеющие на борту более 500 пассажиров, не могут приставать к берегам Антарктиды. Куда лучше подходят для этого научные суда «Академик Иоффе» и «Капитан Хлебников», нанятые фирмой Quark Expeditions, которая занимается сложными турами на байдарках и пешком. Фирма Explorer’s Corner из Беркли проводит экспедиции на каяках с ночевками на берегу, рассчитанные на 6 дней.
С одной стороны, большое количество туристов повышает риск несчастных случаев и загрязнения окружающей среды. В ноябре 2007 года первое пассажирское судно затонуло возле берегов Антарктиды, кусок льда пробил два водонепроницаемых отсека. 1134 барреля топлива вылились в Южный океан, но все 154 пассажира были спасены. Один из моих коллег-гидов заметил: «Это была лишь "учебная тревога”. Я уверен, что в следующий раз не обойдется без жертв».
В январе новенькое норвежское судно «Фрам» потеряло ход рядом с потухшим вулканом Браун Блафф на Антарктическом полуострове. При столкновении с ледником были разбиты спасательные шлюпки. На счастье экипажа, произошло чудо: от толчка завелся двигатель, и судно смогло доковылять до Ушуаи.
C другой стороны, эти путешествия помогают изменить сознание многих людей. Проплывая между рядами айсбергов, нельзя не понять, что это самое удивительное место на планете. Невозможно стоять посреди пингвиньей колонии и без улыбки наблюдать, как тысячи маленьких мошенников стройной колонной взбираются на холм. Нельзя смотреть без благоговения на то, как огромный кусок ледника с треском отламывается и падает в море.

ВЕЛИКАЯ ПИНГВИНЬЯ ТАЙНА

На десятый день нашей экспедиции мы вытащили каяки на берег острова Петерманна, где обнаружили большую желтую палатку. Температура обычная для лета: днем немного выше ноля. Но когда мы шли к острову, пошел сильный дождь, который превратил лед и снег в ледовую кашу. Мы покричали, есть ли тут кто, и из палатки выбралась женщина – Мелисса Райдер, исследовательница пингвинов. Натягивая капюшон красной парки, она жестом приглашает нас пройтись по пингвиньей тропе. Пятое лето подряд она проводит на острове Петерманна, занимаясь подсчетами пингвинов Адели, папуанских пингвинов и голубоглазых бакланов от имени американского природоохранного общества Oceanites. Организация занимается мониторингом дикой природы Антарктиды на протяжении двух десятков лет. Ситуация на острове Петерманна ясна – пингвины Адели исчезают. «Французский исследователь Жан Батист Шарко был здесь сто лет назад, – рассказывает нам Райдер во время прогулки. – По его фото мы можем судить, как сильно изменился остров. Тогда он был просто покрыт пингвинами. За последние пять лет популяция пингвинов Адели резко сократилась». «Они вымирают?» – спрашиваю я. «Необязательно, – отвечает Мелисса. – Возможно, они просто перебрались южнее. Эти птицы привыкли к холодному климату и им становится тяжело выживать здесь - строить гнезда, выкармливать и высиживать птенцов. Чего мы не знаем, так это куда они уходят. Южнее этого острова не так много ученч, специализирующихся на мониторинге пингвинов».
Идет легкий дождь со снегом. Мы пробираемся среди каменных гнезд райдеровских подопечных. Визгливые крики взрослых птиц навсегда запечатлеваются в голове птенцов – когда через пару недель они покинут гнездо, узнавать родителей они будут только по голосу. «Я была удивлена, когда впервые попала сюда четыре года назад, – рассказывает Райдер. – До этого я работала в более холодных частях Антарктиды. Через час после того, как сюда в первый раз приехала, пошел дождь. Он не прекращался 14 дней. Я была в шоке. Из-за потепления популяция пингвинов Адели здесь, на острове Петерманна, сократилась на 20% с прошлого года. По моим подсчетам, к 2021 году их здесь вообще не будет».

СОЛДАТЫ И ПИНГВИНЫ

Соглашение по Антарктиде, подписанное 12 странами в 1959 году и признанное еще 49 странами в 1991-м, утверждает, что до 2041 года «Антарктида является природным заповедником, преданным миру и науке», свободным от националистических и милитаристских притязаний. Соглашение запрещает коммерческую эксплуатацию, особенно это касается залежей нефти и минералов, которые наверняка найдутся подо льдом.
В 2007 году Великобритания объявила о своих претензиях в Антарктиде на территорию, превышающую по своим размерам Аляску, и это существенно больше, чем обнародованные ранее претензии Чили и Аргентины. Похоже, британское правительство хочет застолбить землю сейчас, до того как разгорятся споры, подобные спорам о разделе Арктики. Во время прежних путешествий на прибрежных базах мы видели больше военных, чем ученых. Страны не хотят отказываться от территориальных претензий по Антарктиде, но и деньги в научные проекты вкладывать не стремятся. На острове Короля Георга мы видели около дюжины баз. Чилийская станция была закрыта. На станции Северной Кореи были только военные.
Через пять дней после того, как мы покинули Мелиссу Райдер, мы добрались до чилийской станции «Габриэль Гонсалес Видела», названной в честь чилийского президента, посетившего Антарктиду в 1948 году. Нас встречают с распростертыми объятиями. Пока мы пробираемся между кучками пингвиньего помета, команданте базы Альберто Лареназо рассказывает: «Мы здесь уже четыре месяца, поэтому рады видеть любого». Лареназо интересуется, знаем ли мы, куда пингвины мигрируют зимой. «Разве ваши ученые не могут вам рассказать об этом?» – спрашиваю я, думая, что он шутит. «Здесь нет ученых, только пятнадцать солдат и я». Приветствие командира звучит не только искреннее, но и отработанно. Его базу, при которой есть и музей, каждый год посещают 6000 туристов – они приезжают посмотреть на три редких вида пингвинов, обитающих на острове.

СУРОВАЯ, ХОЛОДНАЯ НАУКА

В то же время на украинской базе «Академик Вернадский» занимаются наукой. Когда-то это была британская база Фарадей, но в 1996-м правительство Украины купило ее у англичан за £12 000. Мы подходим к базе ярким солнечным днем. Южнее начинаются более открытые, ветреные и менее исследованные места. Целый год четырнадцать украинцев живут и работают на «Академике Вернадском». В начале вахты это совершенно незнакомы друг с другом люди.Весь этот год они занимаются тем, что составляют, наверное, лучшие на континенте метеосводки. Исследования были начаты британцами еще полвека назад. «Вернадский» – изолированная от остального мира станция из металла и бетонных блоков. Летом остров, на котором она находится, отделен от суши проливом Дидье. И именно здесь 24 года назад было обнаружено, что над Антарктидой растет озоновая дыра.

По простой деревянной лестнице мы поднимаемся в крошечную спальню. Здесь Денис Тавров, геофизик из Киева (его называют просто «озоновым человеком»), пять раз в день отодвигает квадратную панель в крыше. Он направляет в небо какой-то продолговатый измерительный прибор, который при ближайшем рассмотрении оказывается спектрофотометром Добсона. На протяжении последних двадцати лет кто-то каждый день делает это в этой же маленькой комнате, а мы получаем новости о текущем состоянии дыры.
На «озоновом человеке» голубой комбинезон поверх толстого свитера, черный хвостик свисает по спине. Денис показывает нам пришпиленные к стенам диаграммы. На них – ежемесячное изменение толщины озонового слоя на протяжении последних двадцати лет. Самым тонким он был в 90-х, но потом начал увеличиваться благодаря глобальному запрету на хлорфтороуглероды. Армстронг и МакБрайд вместе со мной протискиваются в узкую комнату. Мы переглядываемся – поразительно, что серьезное научное исследование происходит в таком скромном помещении. Армстронга удивляет то, что такой простой с виду аппарат, просто просовываемый в дыру в крыше, помог совершить такое важное открытие. Тавров с улыбкой защищает свой прибор: «Это совсем не простая машинка! Там внутри очень сложная оптика!». Когда британцы обнаружили озоновую дыру, они заменили прибор, которым пользовались с 1957 года, думая, что он неисправен. А когда новый прибор подтвердил данные, они вернули старый на место.

КАПУСТНОЕ РЕГБИ

На нашей карте показана пара проливов, по которым можно выбраться из бухты Маргариты. Наша задача – проскользнуть через один из них и дойти до могилы моего хорошего друга, британского полярного пилота Джила Кершью, посвященного в рыцарский сан королевой Елизаветой за летные подвиги. К примеру, однажды он спас с дрейфующей льдины двоих южноафриканских ученых. Его гирокоптер разбился неподалеку в 90-м.
Мы пытаемся пробиться сквозь лед толщиной в полметра, пока не упираемся в ледовый барьер. Сквозь мощный бинокль видно, что проливы, через которые мы надеялись пройти, перекрыты льдом. Выкарабкавшись на льдину, мы вытягиваем каяки и начинаем прикидывать, что нам дальше делать. Один из вариантов – тащить каяки 30 миль по льду до бухты Маргариты, затем – на веслах к югу, к могиле Джила. Но тогда нам, скорее всего, придется тащить их и обратно. Путешествие займет неделю, а этого мы себе позволить не можем. Итак, как и любой полярный путешественник, мы достигли точки, на которой приходится поворачивать назад.
Стоя на краю льдины, я окидываю взглядом просторы. Покрытые снегом острые горные цепи тянутся к ледяным небоскребам, обрывающимся в море. Я вспоминаю разговор с Риком Аткинсом, смотрителем станции в Порт Локрой. Я сказал ему, что не могу представить потепление, которое заставит льды растаять. Он возразил мне: «Этот дождь – хуже всего. Он попадает в расселины во льду, и лед начинает исчезать со страшной скоростью». Мы вытаскиваем кочан красной капусты, находим лед поровнее, раздеваемся до единственного слоя флиса и играем в капустное регби. Таким образом мы отдаем дань льду перед долгой, медленной и прекрасной дорогой домой.